Гигантский комар, избушка Бабы-Яги, огромные качели, резные наличники... Ни дети, ни взрослые не могут остаться равнодушными, оказавшись в деревне Лункино Клепиковского района.
Музей деревянного зодчества, который существует здесь уже четверть века, стал настоящей изюминкой Мещерского края. Как появился этот необычный музей и чем он живет сегодня? Как удается привлекать туристов в далекий от областного центра уголок? Об этом мы поговорили с генеральным директором музея деревянного зодчества Татьяной Грошевой.
Возрождение мастерства
Зоя Мозалева, rzn.aif.ru: Татьяна Владимировна, многие хорошо знают ваш музей, а кто-то очень удивляется, узнав, что в Мещерском крае есть такое местечко...
Татьяна Грошева: У нас нередко бывают ситуации, когда жители ближайших окрестностей говорят – спасибо нашим родственникам из Архангельска, или, например, Челябинска, что открыли нам это место. Соседи зачастую приезжают, чтобы показать что-то интересное гостям издалека, и открывают наш музей для себя.
— Как появилась идея создания вашего музея?
— Как обычно сейчас люди приходят к идее создания музея? Как правило, такие мысли приходят в голову коллекционерам или тем, кто в силу профессиональных особенностей имеет какой-то багаж накопленных материалов. В таких случаях нередко появляется желание поделиться. Начинается поиск выставочных площадей, и постепенно рождается музей... У нас все складывалось совсем по-другому. Началось все в 80-х годах прошлого века. Мой папа, Владимир Грошев, волей случая оказался в Мещерских краях, и места ему очень понравились – он купил шесть соток у какого-то рыбака-аборигена и построил дачку в почти забытой деревне, где оставалась на тот момент лишь пара домов. Лункино стало местом, где папа отдыхал душой.
Он вообще считал, что его корни связаны с Рязанским краем, хоть и родился в Оренбургских степях. Папа даже нашел где-то в окрестностях деревню, на кладбище которой было похоронено много Грошевых – он считал, что его род был связан с этой землей. Потом, когда к началу 90-х ситуация поменялась, Владимир Павлович не смог спокойно смотреть на местных детей, которые, по сути, остались бесхозными – на тот момент внешкольная работа полностью свернулась, а родители были заняты поисками заработков, чтобы прокормить семьи. Владимир Павлович стал думать, как поддержать детей, начал искать, что из народных ремесел можно возродить. Местные рассказали о процветавшей когда-то здесь резьбе по дереву. К счастью, педагога удалось найти быстро – Геннадий Нагейкин учит детишек с самого начала образования студии и трудится до сих пор. Так в Клепиковском районе появилась первая школа-студия, где ребята могли бесплатно обучаться работе с деревом.
Приобщить к творчеству
— Но это был еще не музей, это были первые шаги к его появлению...
— Папа был человек масштабный, он не мог на этом остановиться. Он пошел дальше, и через несколько лет образовалась межрегиональная школа мастеров – в разных областях открылось более 30 школ. В каждом регионе, где у папы были какие-то контакты по бизнесу, он открывал такие школы. Все дети осваивали ремесло бесплатно. Но и на этом Владимир Павлович не мог остановиться. Летом-то дети, опять же, оставались без дела – большинство лагерей в тот непростой для страны период прекратило существование. Так появилась идея организовать летний лагерь. Такие трудовые смены стали традиционными – они проходили из года в год на протяжении 14 лет подряд. Потом уже было столько желающих, что в лагерь отбирали по конкурсу. Владимир Павлович придумал фишку лагеря – аукцион детских работ. Покупатели не скупились, охотно выкладывая деньги за работы юных резчиков. У нас был случай, когда мальчик упал в обморок после торгов – он сделал годовую зарплату родителей. Собственно говоря, после аукционов большинство работ презентовалось Владимиру Павловичу, и очень скоро стало понятно, что необходим выставочный зал, в котором можно было бы все это творчество демонстрировать. Грошев был человеком дела, и вскоре на поляне появился первый павильон, положивший начало будущему музею. Теперь к мастерской и лагерю прибавилась еще и выставка. Точкой отсчета музея мы считаем 1997 год – год проведения первого лагеря.
— Жаль, что эти творческие смены прекратились...
— Последний лагерь прошел уже без его организатора. Когда папы не стало, дело продолжила мама. Но как раз в этот период ужесточили требования к организации детских лагерей, и Маргарите Прокопьевне было тяжело преодолеть возникшие препятствия – не хватало связей Владимира Павловича, а главное, его кипучей деятельной натуры. Он бы справился с любыми трудностями, но, увы, его не было. Лагерь прекратил существование первым. Потом пришлось закрыть межрегиональную сеть школ – содержать ее стало слишком тяжело. Осталась только Спас-Клепиковская школа, которая до сих пор функционирует – ребята и сегодня обучаются в ней резьбе по дереву, причем абсолютно бесплатно.
— Татьяна Владимировна, много ребят связало свою судьбу с творчеством?
— Папа не ставил цель, чтобы все ребята стали художниками или пошли по этой стезе. Самое главное – приобщить их к творчеству. А творческий человек плохого не сделает, он душой чище - так Владимир Павлович рассуждал. Многим ребятам эти навыки пригодились, даже тем, кто выбрал далекую от творчества профессию. Кстати, за время существования школы резчиков, по приблизительным подсчетам, здесь прошли обучение более 3 тысяч ребят, профессионалами стали около сорока – кто-то занимается керамикой, кто-то стал скульптором, кто-то продолжает работать с деревом. В любом случае, творчество нашло место в их жизни.
Живой музей
— Как вы решились на то, чтобы продолжить дело родителей?
— Когда мне задают такой вопрос, я отвечаю, что у меня не было выбора. Мамы не стало, как я могла бросить дело родителей? А теперь и вовсе выбора нет, уже не оставишь – здесь люди, за которых отвечаешь. Мы вместе с сестрой Ларисой продолжаем семейное дело: сохраняем и развиваем музей деревянного искусства. Если бы кто-нибудь всего несколько лет назад сказал, что моя жизнь так круто изменится, я бы вряд ли поверила. Я архитектор, у меня была спокойная размеренная жизнь. А теперь я постоянно езжу из рязанской глубинки в Москву и обратно, летом большую часть времени провожу в Лункино, потому что дело оставить уже невозможно.
— Вашему музею уже четверть века. Чем музей живет сегодня?
— Моя задача – сделать музей интересным. Сейчас стараемся максимально развивать территорию, чтобы уличный формат был не менее насыщенный, чем наполнение залов. У нас много новых инсталляций, площадок, придумываем что-то новое, чтобы посетителям было интересно. Мы запустили тематические экскурсии, для детей продумали квест по музею – он пользуется большим спросом. Готовим экскурсии для разных категорий посетителей – для слабослышащих, слабовидящих. Проводим фестивали садово-парковой скульптуры – они зародились еще при папе, сейчас, конечно, все проходит намного скоромнее, но все равно поддерживаем традицию. Так что коллекция постоянно пополняется. Сейчас удалось достигнуть договоренностей с местной властью, надеюсь, нас поддержат. Наш музей вносит разнообразие в туристическую жизнь Рязанского края. На сегодня у нас 3,5 тысячи экспонатов. 120 садово-парковых культур, детский игровой комплекс, небольшой храм... У нас представлены все виды резьбы по дереву. В апреле 2018 года министерство культуры РФ включило нас в топ-15 лучших частных музеев России. Приятно, что на протяжении нескольких лет музей объявляется «Лучшим социальным проектом в сфере культурно-просветительской деятельности и образования» Рязанской области. К нам охотно приезжают, и это главный показатель нашей работы.
— Формат вашего музея необычный, деревянные скульптуры требуют постоянного ухода. Как удается следить за этим?
— Несмотря на то, что Рязань – место лесное, здесь очень неудачный климат для деревянных скульптур. То оттепель, то заморозки, к тому же высокая влажность... Дерево просто рвет. От тех, кто не понимает особенностей деревянных изделий, мы нередко слышим упреки, что плохо следим за своими уличными экспонатами. Надо учитывать, что деревянная скульптура – вещь хрупкая, это не бетон. Как можем, мы стараемся продлить жизнь деревянных изделий. Что возможно, ставим под навесы. Что-то стараемся законсервировать по новым технологиям – два десятилетия назад, когда зарождался музей, методы сохранения древесины были скромнее. Сейчас технологии шагнули вперед, но даже это не гарантирует сохранность – все-таки дерево не слишком долговечный материал. Но формат музея мы изменить не можем – он был создан деревянным, таким и должен оставаться. Он дышит деревом, он живой...
Досье
Татьяна Грошева. Образование высшее, инженер-архитектор. Мама троих детей, в свободное время поёт в хоре.
С 2019 года - Генеральный директор Мещерского музея деревянного зодчества. Музей является членом Ассоциации частных музеев «Самородки России» и Союза частных музеев и коллекционеров.
На протяжении нескольких лет музей объявляется «Лучшим социальным проектом в сфере культурно-просветительской деятельности и образования» Рязанской области.
Павел Малков назвал ТОП-5 мест в Рязанской области для приезжих туристов 
Вывески, не шумите! Как изменится Рязань с введением дизайн-кода? 
Окские рифы. Как в Рязанском регионе развивают речной туризм? 
Деликатная проблема. Когда в Рязани появится санитарная инфраструктура? 
Особый путь Касимова, или Как город пытаются поднять через инициативы снизу