«Люди разные, но равные». Как инвалидов вовлекают в общественную жизнь?

В регионе проживает более 130 тысяч людей с инвалидностью. И сейчас многое делают для того, чтобы среда стала для них доступной и удобной.

Но, по словам директора Центра социальной реабилитации инвалидов Елены ГРИШКОВОЙ, одной только физической доступностью тут не обойтись. Важно, чтобы окружающие понимали, что рядом с ними есть те, кому порой необходима помощь… 

Не просто получатели льгот

- Елена Владимировна, давайте для начала разберёмся с терминологией. Есть те, кто считает, что употреблять слово «инвалид» чуть ли не моветон. Но у вас оно есть в названии центра…

- Я много общаюсь с инвалидами и могу сказать, что действительно к слову относятся по-разному. Но обобщённые выводы делать не стоит. Мы работаем в системе госорганов. Поэтому руководствуемся терминами, которые есть в законодательстве. Инвалид – это официальный статус, который человек получает при утрате какого-то навыка. И инвалидность – это не то, что характеризует человека, как второсортного. Просто это обозначает, что ему нужна помощь. Если углубиться, то могу сразу сказать, что ОВЗ и инвалидность – разные понятия. Начали как-то искать синонимы, предложили вариант «люди с особыми потребностями». Но тут же нашлись те, кому такой вариант не понравился. Поэтому дискуссию не стоит переводить в поиск подходящих названий. Потому что так мы теряем время впустую. Вместо того чтобы делать что-то действительно полезное. Да и ничего обидного в слове «инвалид» нет.

- Теперь стало понятней. Всё-таки действительно это официальный термин, от которого нет смысла отклоняться. Елена Владимировна, среди моих знакомых есть инвалиды, но о центре они не знают. Он появился недавно?

- Центр открылся в конце 2012 года, поэтому он сравнительно молодой. До этого момента в здании была площадка психиатрической больницы. Сюда инвалиды приходили в мастерские, где их обучали навыкам производственного самообслуживания, проводили какой-то досуг. Стоит напомнить, что в то время как раз у нас в стране ратифицировали конвенцию ООН о правах инвалидов. Поэтому политика в этом направлении перестала быть пассивной. То есть инвалиды стали восприниматься не просто как те, кто получает какие-то льготы. Подход поменялся. В первую очередь стали думать о том, как включить этих людей в общественную жизнь, как дать им возможность реализовать все свои способности. Позиция стала такая, что люди хоть и разные, но они равны. У нас в регионе правительство в самом деле много делает в этом направлении. И результаты работы всегда заметны. Так вот, в 2012 году наш центр был создан в первую очередь для помощи ментальным инвалидам. И практически сразу же открылось отделение соцреабилитации для детей. И сейчас оно, можно сказать, стало основным. Ведь, согласно статистике, Рязанская область третья в стране по числу инвалидов. И, к сожалению, среди них большую долю занимают дети.

- То есть вы сейчас переключились на детей? Или работа со взрослыми осталась?

- В прошлом году у нас открылось отделение социальной реабилитации инвалидов старше 18 лет. Ведь люди взрослеют, у них появляются новые потребности, в том числе в реабилитации. Поэтому мы продолжаем заниматься. В основном, у нас ребята с ментальными нарушениями. Они, наверное, нуждаются в помощи на протяжении всей жизни.

Это не единственное нововведение. У нас ещё открылось отделение кратковременного пребывания для малышей. Здесь совсем маленькие детки. Самому младшему – 2 года и 9 месяцев. Одна из задач отделения – дать мамам передышку. Ведь семьи бывают разные. Много неполных. А у мам есть потребность сходить, например, в поликлинику или парикмахерскую. Или осуществлять неполную занятость, чтобы денег на семью было больше. У нас детки находятся до четырёх часов. Всё по принципу детского садика. Приходят они по графику, который строится с ориентацией на потребности мам и биологические особенности ребят. Кстати, в самом деле нельзя забывать о физическом состоянии ребёнка. Многие родители считают, что чем больше они будут малыша нагружать, тем лучше он что-то усвоит. На самом деле это не так. Психика устроена так, что есть пики и спады трудоспособности. Кроме того, иногда нагрузка вообще может идти во вред.

Всегда нужна компания

- С родителями, наверное, особенно тяжело работать. Ведь все по-разному воспринимают тот факт, что их ребёнк - инвалид…

- Работе с родителями мы уделяем особое внимание. В основном, к нам детей приводят мамы, но папы тоже есть. Они тоже зачастую нуждаются в помощи специалистов. Родители всегда при постановке диагноза ребёнку проходят несколько стадий – от шока до понимания того, что надо жить дальше. Но все люди разные, поэтому в определённых ситуациях кто-то не может с собой справиться, чтобы перейти на следующий этап. Психологи помогают родителям научиться, в первую очередь, саморегуляции. Когда ты испытываешь стресс, его испытывают все вокруг тебя. А для ребёнка с особенностями важно формировать чувство защищённости, поэтому тут от мамы с папой зависит очень многое. Кроме того, мы объясняем, как строить детско-родительские отношения, чтобы не было над ребёнком гиперопеки или чтобы мама с папой не отдалялись от него. Надом даём задания, чтобы какие-то элементарные вещи закреплялись.

- А с детьми как? Ведь психологическая работа, наверное, одна из самых важных в деле реабилитации…

- Психологи начинают взаимодействовать с детьми прямо с момента диагностики. Оценивают их уровень развития. В целом же психологическая работа у нас идёт не в виде каких-то консультаций. Она постоянная. И прослеживается во всех занятиях. У нас реабилитация проходит в житейском формате. Например, в официальных документах написано: «услуга по развитию коммуникативного потенциала». Но на деле это те же занятия в театральной студии. Там мы встаём в круг, показываем детям, как надо здороваться и так далее. У нас, кстати, есть группа инвалидов с расстройствами аутистического спектра. Для этих ребят важно научиться саморегуляции, выработать волевой момент. Ведь можно делать всё за ребёнка, но куда важнее обучить его самостоятельности. Бывает такое, что, допустим, психологи видят, что кому-то сейчас лучше выйти из общего помещения. С ребёнком идут в сенсорную комнату, там он приходит в себя, а затем возвращается в группу. Помимо психологии, много внимания уделяется коммуникативным основам. Со взрослыми и подростками мы, например, проводим занятия по этике отношений между мужчинами и женщинами.

- Получается, занятия в центре строятся не как какие-то консультации или тренинги, а проходят в простой, доступной форме…

- Для детей ведущий тип деятельности – игра. Для них важно объединяться в группы себеподобных. Поэтому все наши занятия мы и стараемся так проводить. Представьте: особенные дети живут в семье, где о них заботятся родители. Он получает всё необходимое, находясь рядом со взрослыми, которые его любят. Но ему обязательно нужна компания сверстников. Потому что в детском общении он усвоит те правила, которые приобретаются только на собственном жизненном опыте. Я наблюдаю за детьми на массовых праздниках. Когда они встречаются в группе, они начинают бегать. Это такое ощущение детской радости. И у них потребность в таком групповом объединении и взаимодействии есть всегда. Её обязательно нужно удовлетворять.

Нет начала и конца

- Сколько обычно длится реабилитация? Вообще есть ли у неё какие-то временные рамки?

- Инвалиды, как и все люди, в разные моменты своего развития нуждаются в разных услугах. Например, в детстве им нужна коррекция и педагогика. В подростковом возрасте, когда не всё получается обсудить с родителями, появляются мысли о том, как тебя воспринимают сверстники, необходим психолог. Ребята с ментальными нарушениями, которые у нас есть и в группе взрослых, всю жизнь нуждаются в помощи. И так далее. Реабилитационный курс предполагает решение какой-то конкретной задачи. Например, нужно обучить ребёнка различать формы, размеры и цвета. На это даётся три месяца. А дальше уже другие задачи появляются. Поэтому если говорить в целом, то у социальной реабилитации нет такой точки, когда она начинается или заканчивается. В некоторых регионах реабилитация идёт по программам, ограниченным по времени. То есть люди сколько-то живут в центрах и уезжают. У нас же такого нет. Работа идёт по графику. Он выстраивается так, чтобы от реабилитации был максимальный эффект.

- Сколько человек у вас сейчас в центре? Все ли рязанские? Или есть кто-то из районов?

- У нас около 350 человек. В это число входят и родители. Не все инвалиды из Рязани. У нас в области работа по реабилитации системная. Наш центр ориентировался на оказание помощи детям и их родителям. В каждом муниципальном образовании есть центы соцобслуживания, где инвалиды тоже получают услуги. Все взрослые люди могут обращаться туда. Но если есть необходимость, приходят к нам. Для всех выстраиваем персональный график. Иногородние ребята во взрослом отделении у нас тоже есть. Они приезжают в удобное для них время.

- Как к вам попадают инвалиды? Они должны получить какое-то направление? Или для получения услуг в вашем центре достаточно одного звонка?

- В силу каких-то заболеваний медкомиссия официально присваивает человеку статус инвалида. Для каждого индивидуально составляется программа реабилитации. В ней несколько разделов – медицинская реабилитация, физкультура и спорт, образование и так далее. И везде прописывается, к кому обращаться за теми или иными услугами. Мы занимаемся социальной реабилитацией.

Мы получаем выписки про каждого потенциального пациента и ждём, когда человек к нам обратится. Важно отметить, что для нас обязательно требования экспертизы исполнять. Для инвалида же это всё носит рекомендательный характер. Он может сказать, что ему это не нужно. Мы стараемся проводить работу с людьми – звоним, выезжаем на дом. Объясняем, что эти рекомендации нужны для того, чтобы максимально снизить или устранить тот пробел, который у человека возник из-за утраты какого-то навыка. Наша задача состоит в том, чтобы дать человеку возможность социализироваться, научить его обслуживать самого себя и так далее. Вся система построена так, что люди с инвалидностью могут обратиться в любой комплексный центр по месту жительства, чтобы их признали нуждающимися в соцобслуживании. Поставщика услуг они могут выбрать любого. При необходимости какие-то занятия они будут посещать у нас, какие-то – по месту жительства. Всё для удобства.

Дело не в пандусах…

- В нашем разговоре вы уже не раз повторили, что много работаете над тем, чтобы обучить инвалидов самостоятельности, особенно в бытовых вопросах. Как это происходит?

- У многих детей, причём не только инвалидов, есть проблемы с навыками самообслуживания. Многие не знают, как накрыть на стол, помыть посуду или пол, потому что вместо них всё это делают мамы, бабушки. Поэтому мы прививаем ребятам навыки хозяйственного труда. С малышами проводим занятия по личной гигиене. Ребята из старшего отделения накрывают себе на стол, подметают пол, мы с ними выходили на субботник, делали газон. Недавно у нас появился небольшой огород. И главное для нас в этой работе не получение урожая (хотя для ребят это тоже важно), а чтобы они понимали, что могут вносить свой посильный вклад в общее дело и быть полезными. Кто-то в силу своих особенностей может только разбирать палочки по длине и объёму. Но выработав этот навык, он становится частью процесса. Он полезен. И наша задача – помочь найти каждому свою нишу, включить всех в систему общественных отношений. Ещё мы хотим сделать занятия по социально-средовой адаптации, чтобы научить, например, ходить в магазин. Ведь для многих инвалидов такие вещи недоступны.

- Кстати, о социально-средовой адаптации. В последнее время многое делается для того, чтобы пространство города сделать удобным для людей с инвалидностью. На ваш взгляд, достаточно ли принимаемых мер? Удобна ли Рязань в этом плане?

- Требования по удобству есть для нескольких категорий инвалидов – для слабослышащих и глухих, слабовидящих и слепых и для тех, у кого есть нарушения опорно-двигательного аппарата, а также ментальные отклонения. Элементы доступной среды действительно появляются в городе. Удобными для инвалидов сделали музеи, театры, магазины и так далее. Но нужно понимать, что за одну ночь пандусы во всех местах не сделаешь. На мой взгляд, душевная доступность гораздо важнее физической. Люди должны знать, что рядом с ними есть те, кому порой нужна помощь. Поэтому всё зависит на самом деле не от наличия или отсутствия пандусов, а от того, пройдут ли окружающие мимо инвалида или помогут ему.