Дмитрий Филиппов: Рязанцы сами становятся печенегами для родного города

От рязанцев все чаще можно слышать недовольство родным городом – и грязно у нас, и неуютно, и устроено все совсем не так, как следовало бы уважающему себя городу. Вот только кто создает все это «не так»?

Вместе с кандидатом исторических наук, увлеченным исследователем родного края Дмитрием ФИЛИППОВЫМ попытаемся разобраться, достаточно ли рязанцы любят свой город, почему нельзя пренебрежительно относиться к месту, где живешь, и видеть во всем только недостатки.

«Как вы яхту назовете…»

Узнав, что мы хотим поговорить о лице города, о том, как можно сохранить исторический центр и сберечь ценные здания, Дмитрий Филиппов сразу поделился наболевшим:

— Меня возмущает распространяющееся в соцсетях название Грязань – сегодня в интернете это определение начало жить своей жизнью, оно все больше входит в обиход. Есть часть интеренет-аудитории, которая по-своему оценит игру слов, но внутренний цензор не позволит это использовать – увы, таких меньшинство. Другая часть все это моментально подхватит, как подхватывает все жаргонизмы. А есть и те, кто, как тролли, будут вставлять это везде. Надо задуматься – что мы делаем? Этого делать нельзя. Ассоциация, которая может показаться смешной - как было в «Капитане Врунгеле»: как вы лодку назовете, так она и поплывет. Была Победа - стала Беда. Была Рязань – стала Грязань. Нельзя такого допускать, ведь это место, где мы живем. И это место появилось не вчера - ему 1000 лет! Насколько надо его не любить, не уважать, не ценить?..

— В этом проявляется и неуважение к истории, и к тем людям, которые жили здесь на протяжении веков…

— Возникает закономерный вопрос – а кто сделал это место таким, что вы сами поливаете его грязью? Инопланетяне? Нет. Какие-то враги, печенеги? Нет. Эти печенеги – мы сами. Задайте себе вопрос, что вы сделали, чтобы было по-другому? Вопрос об уборке города, адресованный городским властям, – тема особая, мы даже не будем об этом говорить. Состояние города действительно ужасное, и чем дальше от центра, тем хуже. Основа всего, полагаю, безразличие, причем тотальное.

Происходит какая-то деформация сознания горожан – сегодня очень многие считают, что кто-то (например, волонтеры – этакий замечательный выход из любой ситуации) должен за них убирать тот мусор, который они оставили и неважно, где – на тротуаре, на обочине загородной трассы, в лесу, на берегу водоема. Начинать надо с себя – не надо мстить кому-то за то, что вам на каждом шагу не поставили урну, и бросать мусор, где попало. Да за состояние города должно быть стыдно, стыдно всем! Но этот стыд надо адресовать в зеркало. Самим себе. Потому что нет смысла искать виноватых.

Помните, в начальной школе нас учили: бросать мусор нехорошо, ломать деревья нехорошо и так далее - для этого должно быть внутреннее «нельзя». Осознанное, не вбитое страхами штрафов или наказания, а основанное на простом самоуважении и достоинстве, из которого, в конечном счете, вырастет уважение и к тому месту, в котором ты живешь. Как это воспитывать и объяснять? Думаю, начинать должны мамы и папы, причем своим примером. И когда ты говоришь Грязань, это ты подходишь к зеркалу и говоришь – да, я сегодня не умывался. Так что начинать надо с себя, причем всем и горожанам и, так скажем, лицам при должностях в особенности.

Жернова равнодушия

— Дмитрий Юрьевич, почему так получается? Откуда такое равнодушие и к прошлому, и к настоящему своего города?

— Проблема в том, что для людей, которые с такой легкостью позволяют себе все это обозвать, опошлить, - оно для них не свое, не родное. Им все равно где жить – они будут жить там, где удобно. Люди очень разные по привязанности к местам – рыба ищет, где глубже, человек, где лучше.

Сколько Рязань существует в качестве достаточно крупного города - взять хотя бы губернский период – всегда остро стояла социальная проблема оттока наиболее активной части сообщества. Это постоянный процесс – миграция коренных жителей и пополнение населения города извне. В итоге размывается основной городской костяк. В XIX веке было такое понятие как «городское общество». Это совокупность жителей города, которые в конкретном городе живут, являются его гражданами. У них здесь недвижимость, торговля, промыслы, они занимаются общественной деятельностью. Именно эта категория представляет основу городского социума – его ядро. Это костяк, который все держит – и в смысле пространства, и в отношении внутренних связей. Это культурная и экономическая элита в хорошем смысле.

Получается, что этот городской костяк держал все пространство. Как только он начинает рассыпаться, появляется безразличие. Оно усиливается, если город превращается в перевалочную базу. Люди приезжают, достигают своих целей и уезжают. Мне кажется, Рязань стала жертвой подобных жерновов. В жителях города есть равнодушие, которое позволяет городу быть таким.

Бум строительного варварства

— Вас никак нельзя обвинить в равнодушии к родному городу. Такое внимательное и трепетное отношение редко встретишь. Как появилось увлечение историей и культурой Рязани?

— Начнем с того, что для меня, чье детством прошло не в центре Рязани, а в окраинном Октябрьском городке, собственно город долгое время был какой-то другой реальностью. Сейчас даже забавно вспоминать, но тогда в окружавшей меня среде обычным и понятным было сказать «Поехали в город». То есть, город был где-то там… А потом было несколько в общем-то случайных эпизодов, благодаря которым появился интерес к истории Рязани.

И первый случай, всплывающий в моей памяти, это автобусная экскурсия по городу, на которую я попал совсем еще ребенком, видимо, еще в начальной школе. Не помню, кем она была организована, не помню вообще ничего, кроме поразившего меня своей красотой деревянного здания «Центра народного творчества» в городском парке.

Потом были походы в Музей. Это было что-то совершенно завораживающее. Самому смешно, но из сильных впечатлений это крестьянская «курная изба», тогда представленная в экспозиции, долбленый челн и закрытый фанерными щитами мамонт…

А начало увлеченности уходит в старшие классы школы. Я вообще вспоминаю школьные годы, проведенные в школе № 22, с большой теплотой и благодарностью ко всем своим педагогам.

Как-то во время какого-то школьного выезда «в город», мы, ученики 10 класса, идем пешком по улице Ленина, проходим мимо здания государственного банка, где сейчас арбитражный суд, и учительница русского языка и литературы, бывшая с нами, со словами «А вон там амурчики», показывает на фигурки, поддерживающие карниз мезонина здания. Какие амурчики?! Это теперь я знаю, что они называются «путти», а тогда я в первый раз поднял голову от асфальта, и для меня стал открываться какой-то совершенно другой мир.

Еще один эпизод, тоже экскурсия по «городу» в сопровождении одного из рязанских краеведов. Конец 80-х, мокрый, промозглый мартовский день, под ногами снежно-грязное месиво. А мы ходим по каким-то жутким задворкам и смотрим ободранные, изуродованные Благовещенскую и Иерусалимскую церкви, Казанский собор, изумивший меня вид на кремль с неожиданной Скоморошьей горки. Это был какой-то перелом в сознании.

Потом была учеба в институте, занятия в научной библиотеке музея-заповедника, осознанный выбор исследовательских тем, связанных с рязанской историей и, наконец, приход в читальный зал архива.

Для меня город начал открываться с новой незнакомой стороны, а потом и жить какой-то своей жизнью, где реальность сосуществует с прошлым. Улицы и дома стали обретать имена владельцев, жильцов. Пространство моей Рязани стало интереснее, глубже.

А потом в разговоре все с тем же моим педагогом я услышал то, что не укладывалось в голове: «Все это доживает последние годы, еще лет 10-15, и ничего от старой Рязани не останется». Это было так странно… Было ощущение, что все это навсегда, что оно не может исчезнуть. И потом, в 2000-х, когда начался варварский строительный бум, я не верил, что такое может быть, но слова эти были пророческими.

— Наверное, каждый снос отзывался болью…

— Не только снос, но и все нововведения вызывали недоумение. Помню, как в самом начале 2000-х в деревянном доме на ул. Салтыкова-Щедрина появились пластиковые окна. Это было удивительно, но, когда я позвонил в центр охраны памятников, мне сказали, что никаких регламентов нет, рычагов воздействия нет – это частное имущество, и хозяева имеют право делать так, как им удобно. И сносили всю деревянную историю без какого-либо сожаления. Сегодня от старинной Рязани осталось совсем мало.

В стиле «хаоса»

— Но ведь это наша история. Дмитрий Юрьевич, как вы считаете, возможно сохранить хоть что-то?

— Говорить на тему охраны памятников даже не хочется, потому что всегда можно выслушать в ответ на утверждения о необходимости сохранения памятников истории и архитектуры набор дежурных вещей, которые всегда говорятся в таких случаях: а вы в них сами живите… А вы знаете, что там туалет на улице?.. Что там нет водопровода?.. Сами их ремонтируйте… Согласен со всем. Не должно быть туалета на улице, должен быть водопровод. Но ведь у каждого из нас есть дома старая футболка, заношенные тапочки или что-то подобное – да, оно ветхое, но такое любимое.

И еще – приведу самый сильный аргумент – у каждого есть родители. У кого-то больные, старенькие… Но это наши родители. И эти понятия одного ряда: Рязань – наш родной город. Надо уважительно и бережно относиться к его истории. Есть же примеры, когда исторические здания вполне успешно «осовременивают» в бытовом плане, а фасад остается историческим. Все это возможно при желании. Обидно, что сегодня многие устремляют взгляд куда-то далеко. Умиляются улочкам и зданиям европейских городов, сохранившимся с давних времен, а от своей истории так легко отказываются, даже с отвращением смотрят на нее, воплощенную в тех самых «деревяшках» – домах XIX века. Прежде всего, должна быть осознана необходимость сохранения исторической застройки как особой исторической среды, отражающей особенности именно нашего города, а затем выработан продуманный, разумный подход к ее использованию.

— Какой же можно найти выход из сложившейся ситуации?

— Застройка должна быть продуманной. Представим, что ребенок возьмет коробку с кубиками и вывалит на пол. А когда рядом присутствует мама, она предложит построить что-то упорядоченное – появится некая осмысленность. Высыпанные хаотично кубики очень напоминают нашу нынешнюю застройку.

В 50-е годы город стремительно развивался – это был период активного промышленного роста в Рязани, в это время был застроен Первомайский проспект, появились Приокский и Южный промузлы. Город разрастался, но центр при этом был полностью сохранен, а новая застройка носила комплексный характер.

К началу XXI века наступила эпоха хаотичного строительства, плоды которого мы сегодня видим на улицах Рязани. Это и точечная застройка центра зданиями, совершенно несоразмерными исторической среде, и нарушение городской линии высот, целостности городского исторического пространства. Очень показательно изменилась и, на мой взгляд, не в лучшую сторону панорама Рязани со стороны Оки. Но о таких вещах вообще мало кто задумывается.

Еще сейчас можно наблюдать новые тенденции моды - дома стали раскрашивать в веселенькие цвета. В свое время ругали хрущевки и брежневки за то, что типовая постройка некомфортна с психологической точки зрения - глазу не за что зацепиться. Отсутствие эстетики вызывает внутреннюю нервозность. Боюсь, иные современные цветовые решения, могут спровоцировать не нервозность, а серьезное психическое расстройство. Складывается впечатление, что многие дома покрашены в произвольные цвета, в них нет гармонии. Вообще, большая часть сегодняшней застройки оставляет ощущение случайности. Главное, чего сегодня не хватает, - продуманности, разумности и компетентности.

Что же касается исторической застройки, то ситуацию хорошо характеризует известная поговорка «что имеем – не храним, а потерявши – плачем». Безрассудно разрушая историческую среду, мы лишаем себя опоры, того, что называют идентичностью. Пока еще не поздно, надо остановиться. Давайте сбережем хотя бы то, что имеем сегодня, что уцелело до наших дней.

Что делать в этой ситуации? Сложный вопрос. Наверное, каждый, кому эта тема вообще не безразлична, ищет свой ответ, идущий от собственных способностей, возможностей. Мой вариант - просвещение.

Я абсолютно уверен, что невозможно любить, сохранять, беречь то, чего не знаешь, не понимаешь и как следствие, не ценишь. Поэтому надо работать над тем, чтобы знание о том месте, где мы все живем, распространялось, входило в сознание не только молодого поколения, но и тех, кто в самом деятельном, активном состоянии.

Хочу сказать, что интерес к этой информации есть, она востребована. Последние восемь лет в Рязанском художественном музее я читаю циклы лекций по истории Рязани. Так вот, зал никогда не бывает пустым, и из года в год наряду с постоянными слушателями, в числе которых не только мои друзья и единомышленники, обязательно присутствуют новые люди, случайно попавшие в нашу аудиторию.

Бывали отзывы, которые убеждают в полезности и нужности подобных мероприятий. А последний сложный год, похоже, сформировал новую тенденцию: сограждане, вынужденные остаться в Отечестве, вдруг увидели, что вокруг много интересного, неоправданно заброшенного и забытого.

Да, наши достопримечательности порой выглядят удручающе. Но не мы ли сами довели их до такого состояния, и не от нас ли зависит не только их будущая судьба, но и наша собственная.