Как ни назови этого художника, преувеличением не будет — и человеком-легендой, и человеком-эпохой... Всё это вполне уместно по отношению к Виктору Иванову, творчество которого тесно связано с рязанской землёй. Народный художник СССР, академик Российской академии художеств. Впрочем, перечисление регалий заняло бы очень много места. Хотя на самом деле главное в его жизни вовсе не звания, не признание, не награды. Главное — творчество, в котором, как в зеркале, отражаются разные вехи нашей жизни.
Одна судьба с народом
Не так давно Виктору Ивановичу исполнилось 99 лет. Цифра, которую даже сложно комментировать. Нам не так часто удается пообщаться с людьми, чей возраст близится к веку. Виктор Иванович сохранил прекрасную речь, трезвый ум, искреннее и открытое отношение к жизни, которое и отражает в своём творчестве. Да-да, в творчестве. В свои 99 лет он продолжает писать.
— Бог сохранил мне эту возможность. Я продолжаю работать. Правда, уже по пленэрам бегать не могу, — шутит художник. — В прежние годы я создал много наработок, теперь выбираю из сделанных несколько лет назад эскизов вариант, который вдохновляет, и создаю полноценную работу.
Зоя Мозалёва, «АиФ-Рязань»: Всё, что вы писали, всегда было отражением реальной жизни. Герои ваших картин — люди труда, обычные сельские жители. В ваших картинах — настоящая правда, истинная жизнь с её переживаниями и радостями, болью и счастьем.
Виктор Иванов: Я всегда хотел отразить разные грани человеческой жизни. Цель моего творчества — показать жизнь человека от рождения до смерти. Иногда бывают периоды счастья, иногда случаются трагедии. Разные вехи, которые составляют нашу жизнь. Жизнь сложная и разноплановая. Одна из граней — крещение, после этого человеком становится одухотворенным.
Важнейшая часть жизни — труд во всех его проявлениях. Вся жизнь человека наполнена нелегким, тяжелым трудом. Вспахать землю, посеять хлеб, убрать, сохранить... Я бы даже сказал, что труд на земле — это высшее проявление жизни. Это не наказание, не ужас, не трагедия, а это естественный, самый важный процесс жизни на земле. Меня никогда не пугали самые разные проявления жизни.
Похороны — это тоже неотъемлемая грань нашей жизни. У меня есть картина «Похороны в Исадах». Похороны — это как апофеоз жизни человеческой. Похороны как торжество духа человеческого, как ценности, когда человек уходит туда, откуда пришел. В этом есть ощущение реквиема. Это сродни музыкальному произведению. Когда слушаешь «Реквием» Моцарта, сила этой музыки поражает, в этой музыке столько мощи, движения, напора... Похороны, которые я писал, не разрушают человека, а говорят о ценности жизни. И прожить эту жизнь надо достойно. Весь процесс и весь смысл моего творчества — это, можно сказать, одно произведение, состоящее из отдельных кусочков жизни человека.
— Я никогда ничего не выдумывал. Фиксировал то, что видел в реальности. Писал и пишу то, что волнует сердце. И всю эту красоту я брал из жизни, от тех людей, которые меня окружают, от природы, которая меня вдохновляет. Все люди, все рязанцы — мои соавторы.
Отклик в душе зрителя
— Ваш творческий путь начинался почти век назад. Что стало стартом для раскрытия таланта? Как вы почувствовали потребность отражать свои чувства с помощью живописи?
— У каждого художника или писателя толчок к творчеству происходит так неожиданно и странно, что даже предсказать трудно, как это может произойти. У каждого своя отправная точка. У меня тоже получилось очень странно. У нас в квартире висела прекрасная большая репродукция картины Карла Брюллова «Гибель Помпеи». Замечательное произведение, которое постоянно висело у нас в комнате, но оно не дало никакого толчка к творчеству.
Пробудило желание рисовать совсем другое. Сосед, инженер, однажды принёс с завода большую стенную газету, которую он нарисовал, и в этой газете я увидел изображение рельсов, которые уходят в глубину, в даль. Это было такое потрясающее ощущение — они были как настоящие. И это вдруг разбудило потребность рисовать. Я стал рисовать и рельсы, и папу, и маму, и брата — всё вокруг. В это время мне было около 7 лет, и я очень чётко помню этот момент. Вот так неожиданно и странно начался мой путь в живописи — те рельсы из стенгазеты разбудили во мне художника.
— В то время очень внимательно относились к развитию талантов.
— Да, у каждого была возможность реализовать свой потенциал. Когда у меня появился интерес к рисованию, я начал заниматься в Доме пионеров, потом продолжил в Московском Дворце пионеров. Везде было очень интересно, у нас были разнообразные занятия, мы не только рисовали, но и пели, танцевали, сочиняли стихи. Нас развивали всесторонне, все дети были будущими творцами нашего искусства.
Уже в современный период я слышал высказывание министра образования о том, что при советской власти ошибочно хотели сделать всех творцами, теперь задача — взрастить потребителей чужого творчества. Меня очень расстроила такая позиция. Разве можно лишать возможности быть творцами? Да и сама формулировка «потребители творчества» меня удивляет. «Потребление» по отношению к искусству, на мой взгляд, неуместно. Зрители — это соавторы, творчество возможно только в том случае, если оно вызывает отклик. Когда мы росли, главное было созидание и творчество. Мы развивались в атмосфере очень доброжелательного отношения к искусству. И я убеждён, что это правильно.
— В предвоенный период советское искусство развивалось бурно, на подъёме было русское реалистическое искусство. В это время ощущалась готовность к чему-то страшному — к войне. И в этот момент людям нужны были силы и духовные, и нравственные, а это может дать только великое реалистическое искусство. Вот в такой атмосфере мы и развивались. Перед самой войной в моей жизни появилась Московская средняя художественная школа. Когда началась война, нашу школу эвакуировали в Башкирию.
Я до сих пор удивляюсь — фашисты уже подходили к Москве, и в этот трагический момент заботилась о будущем нашего великого искусства. Думали о сохранении талантов для будущего. Вот такая была вера в победу. Могу сказать, что заботы о художественной школе полностью оправдались, потому что лучшие художники 60-х годов вышли из этого учебного заведения. Не всегда у учеников были холсты, краски, порой они писали этюды и наброски на небольших кусочках картона. Но изображения природы того времени оказались вершинами нашего советского искусства, потому что такое пронзительное, зоркое чувство, сочувствие природе военного времени трудно найти где-либо ещё.
Земля вдохновения
— Несмотря на то, что вы родились в Москве, источником вдохновения для вас всегда была Рязанская область...
— По рождению я москвич, но мои корни связаны с рязанской землей. Мама была родом из Рязанской области, и она каждое лето привозила нас с братом в свое родное село Ряссы, здесь проходило наше детство — можно сказать, что я рос деревенским мальчишкой.
Потом, когда я окончил Суриковский институт, и на выставках стали появляться мои работы, были первые успехи, всё шло гладко, но в душе почему-то было какое-то беспокойство, тревога. Я вдруг осознал, что мы стали мастерами, нас научили писать, создавать картины, но своих идей, выстраданных тем, которыми я мог бы поделиться с людьми, у меня нет. Не было и художественной формы, в которой все это можно было бы выразить.
И тогда я поехал в село Ряссы. Это место стало для меня источником вдохновения. Именно на рязанской земле началась моя жизнь настоящего художника. С этих пор практически всё, что я делаю, связано с рязанской землей. Я пишу правду о крестьянской жизни, о людях, о духовной и физической красоте нашего человека.
Потом, в 1957 году, я поселился в Красном Яру, потом узнал чудесное село Исады — знаменитое село Прокопия Ляпунова, первого освободителя русского народа от поляков. Эта земля пропитана историей, Исады — удивительно красивое село, которое я люблю всей душой. В период пандемии больше всего расстраивало, что меня лишили возможности поехать туда. К счастью, теперь ограничения сняты, и свое 99-летие я смог отметить там, в любимых Исадах, с близкими и дорогими мне людьми.
— Я очень переживаю за наше молодое поколение, вижу, как им трудно реализоваться. Моя внучка Маша пошла по моим стопам, она тоже окончила художественный институт. Конечно, ей приходится тратить много времени на заботы обо мне, но она всё-таки находит возможность для творчества. Я с интересом слежу за её работой, могу сказать, что молодое поколение совсем другое, но многое в её творчестве мне близко и понятно. Молодёжи намного тяжелее, чем было нам. В советский период и о художниках, и о других творцах власть проявляла заботу, все было чётко продумано. Мы могли работать и творить.
Сейчас молодые люди отправлены в свободное плавание, они вынуждены прокладывать себе дорогу сами. И как лакмус — ситуация в рязанском художественном училище: к сожалению, там практически нет парней, одни девушки. Молодые люди не видят возможности зарабатывать в этой профессии. Потерялся авторитет творчества, и его надо обязательно возрождать. Без этого никак нельзя, ведь это часть нашей культуры, а мы её утрачиваем. Надо заботиться о будущем.
Досье
Виктор Иванов. Родился 2 августа 1924 года. Художник-живописец. Академик АХ СССР. Народный художник. Лауреат Государственной премии СССР, Государственной премии РФ, премии им. Репина, премии им. Шолохова и многих других премий.
Автор многочисленных жанровых картин из деревенской жизни. Персональные выставки не раз проходили в Москве. Работы художника хранятся в Третьяковской галерее, Русском музее, Рязанском областном художественном музее и многих других музеях и галереях России и мира, автопортрет художника находится в галерее Уффици (Флоренция).
Почётный гражданин Спасского района Рязанской области, Почётный гражданин Рязанской области.
Рязанский художник стал лауреатом Международной премии имени Пластова 
Рязанский приют народного художника 
Художник из Рязани представил в Москве свою «Индию» 
Штрихи к портрету. Рязанец создает оригинальный проект памяти героев России