Погода этой зимой выдалась, мягко говоря, нетипичная. Снега практически не было, а если он и выпадал, то быстро таял. Морозы тоже долго не стояли. От этого было некомфортно всем. И, естественно, резкие перемены в природе не могли не отразиться на сельском хозяйстве.
Была ли аномалия?
Марина Дрозд, АиФ-Рязань: Виктор Иванович, зима выдалась аномальной в этом году…
Виктор Левин: Очень часто звучит слово «аномалия». Но на самом деле особой аномалии здесь не просматривается. Всем живым организмам присущи биологические сезонные ритмы. Завершается осень, наступает зима, затем – весна. И каждому сезону соответствуют свои биологические процессы, которые протекают в растениях и у насекомых, животных. С наступлением отрицательных температур по осени растения, включая сельскохозяйственные культуры, уходят в состояние покоя. Страшны ли для них низкие зимние температуры? Абсолютно нет. Они подготовились, накопили сахар, в них содержание воды резко уменьшилось. Озимые культуры спокойно переносят температуры до -15 – -16° С в зоне узла кущения. Наступает весенний период. Светит солнце, повышается температура, растения пробуждаются и начинается процесс развития. Летом происходит кульминация, осенью процессы замирают. Таким образом цикл завершается.
Но отличительной особенностью 2019-2020 года является следующее. Есть понятие «фотопериодизм». Это чередование световой и темной частей суток. Мы сейчас по фотопериодизму живем в начале второй декады марта. Она стабильна и не меняется тысячами лет. А другой доминирующий параметр – температура – сейчас как в первой декаде мая. Получилась дисгармония. Температура забежала в май, а фотопериодизм задержался, как и положено, на мартовском уровне.
Обычно в это время только начиналось активное таяние. В этом году снежный покров носил эпизодический характер. Сейчас прямые лучи солнца нагревают поверхность почвы. В верхней подстилке леса просыпаются насекомые. Если температура резко снизится с +10 до -8, например, то на них это плохо скажется. Но если же перепадов не будет, то и негативных последствий удастся миновать.
— Во время праздничных выходных на Восьмое Марта действительно заметила проснувшихся насекомых.
— Если бы сейчас на календаре был не март, а хотя бы апрель, об аномалиях не было бы и речи. Вот и я обнаружил, что в мой кабинет через открытую форточку случайно залетела пчела. Температура в помещении всегда была 22-23 градуса. Вопрос: чего она проснулась в марте, а не в феврале? Как раз всё это объясняется связью температуры и световой продолжительности суток. Если рассаду оставить без подсветки, она будет ослабленная и угнетённая. Поэтому свет – это фундаментальный фактор для роста. Все жизненные процессы идут благодаря нему.
— Перепад температур, наверное, отрицательно скажется и на плодово-ягодных деревьях. Ведь того гляди на них появятся почки, а стабильности никакой…
— Если будет сохраняться подобный температурный режим, не исключено очень раннее сокодвижение, набухание почек, а затем и цветение. Цветки же очень чувствительные. После их появления даже в типичных условиях может последовать снижение температуры. Поэтому не исключено, что последует большой риск оказаться цветущим плодово-ягодным под этим воздействием. Это чревато потерями урожаев.
У растений тоже стресс
— В каком состоянии сейчас озимые? Насколько на них повлияла бесснежная и тёплая зима?
— Они были в течение зимы в хроническом состоянии стресса. А что такое стресс? Это утрата многих жизненных функций, ресурсов надёжности и лёгкая уязвимость перед всеми видами повреждающих воздействий. Озимые ослабленные, пожелтевшие. Даже дикая растительность имеет сейчас бледный окрас. И, казалось бы, нужно их подкормить, чтобы восстановить жизненные функции. Но и тут дилемма. Если добавить удобрения, начнутся активные ростовые процессы, сформируются новые клетки и ткани. В них много воды. Если будет мороз на уровне 7-8° С, свободная вода превратится в лёд, разрушит целостность тканей. Растения могут сильно повредиться или даже погибнуть. Одновременно идёт колоссальная потеря влаги. Каждые сутки с открытых участков полей уходит 30-40 тонн воды. Это 3-4 миллиметра, то есть 28 миллиметров в неделю. За семь дней из почвы теряется примерно месячная норма осадков. Выехать же в поле для закрытия влаги не представляется возможным, потому что верхний слой почвы избыточно увлажнён. Пока сложно предположить, что лучше – начинать кормить растения элементами питания или сделать паузу до наступления стабильных хотя бы низких положительных температур. Ведь в марте морозы могут вернуться.
— Удивительно, что понятие «стресс» применяется по отношению к растениям.
— Стресс – это неспецифическая, адаптивная реакция всякого организма на повреждающее воздействие. Организм страдает от стресса, потому что идёт истощение ресурсов надежности. У человека страдает нервная система, а растение теряет пищевые и пластические запасы на преодоление этого стресса. Эти вопросы являются предметом моих научных исследований. Я как раз занимаюсь проблемами изучения воздействия стресс-фактора на развитие организма. Мною изучается действие радиации, механических травм, патогенов, экстремальных температур на растительный организм и отслеживал динамику всех процессов, происходящих в растительном организме. Зная механизмы, по которым идут физиологические процессы, я пытаюсь их адаптировать и использовать для повышения продуктивности растительных организмов, на что имею несколько патентов. Нами установлено явление, согласно которому стрессированный растительный организм дистанционно, на расстоянии влияет на нормальный организм и вызывает в нём соответствующие изменения. Достигается это по той причине, что растение выделяет летучие фитогормоны. Они газообразные. Достигают нормального организма, индуцируют и вызывают в нем аномалии. И это можно использовать в интересах производства высококачественных семян сельскохозяйственных культур.
Перспективы за органикой
— Аграрии для повышения урожайности используют много химических веществ, в том числе минеральные удобрения. Без этого, наверное, не обходятся сейчас нигде. Но насколько это безопасно для сельхозпродукции?
— Понятие «экологически чистый» не имеет право на существование, потому что осадки, вода, воздух сегодня содержат огромное количество не свойственных природе соединений. Не зря за рубежом продукция, которая выращена без применения средств защиты, то есть гербицидов, инсектицидов и прочего, стоит в 2-3 раза дороже. Стоит говорить только об экологически безопасной продукции. Возникает вопрос: насколько растение адаптировано использовать подаваемые элементы питания, трансформировать и превращать их в органические соединения? Накачать-то их в клетки они могут, но самое главное, чтобы азот превратился в белок, фосфор вошел в фосфолипидные структуры и так далее. Проблема в том, что высокие дозы удобрений – это не подходящий ресурс для получения экологически безопасной продукции.
Кроме того, в наши дни много агрохолдингов. Это хорошая форма хозяйствования, но вот в чём дело. Представьте: есть участок, где выращивают сельхозпродукцию. Урожай убрали и свезли вместе с изъятыми из почвы азотом, фосфором и так далее. Раньше было как? С животноводческих ферм органические отходы поступали на поля. Происходит компенсация отчуждённых с урожаем многих элементов питания. Но вообразите себе огромный животноводческий агрохолдинг, который насчитывает сотни и тысячи голов животных и птиц и огромные запасы органики. Чтобы органическое удобрение вывезти в поля на значительные расстояния, потребуются большие транспортные расходы. К тому же удобрения могут быть экологически небезопасными. Поэтому никто на это идти не готов. Поэтому нарушился принцип компенсации производимых у природы изъятий. Нельзя исключать, что однажды ресурс почвы истощится до границы невозврата. Плодородие восстановить крайне сложно. Один сантиметр гумусового слоя природа формирует в течение ста лет. Классики всегда говорили, что почва – живой организм. И питать её только неорганическими удобрениями является научным невежеством. Уже принят закон об органическом земледелии в нашей стране. Но что это даст – покажет время.
— А если взять и совсем отказаться от применения химии на полях? К чему это приведёт?
— Неиспользование средств защиты вернётся бумерангом. Произойдёт колоссальная вспышка патогенных инфекций. Мы так зашли далеко, что без применения средств защиты урожая не получим. Взаимоотношений с природой построены так, что без сдерживающего воздействия химических ресурсов мы можем много потерять. Нужно искать биологические механизмы защиты. То есть с помощью одного организма подавлять действие другого. За этим перспективы. Но пока что наши сельхозугодия – это лаборатории под открытым небом. Все механизмы взаимодействия культурных растений и микроорганизмов работают в максимальной зависимости от внешних факторов.
— Такое обилие химических средств защиты и минеральных удобрений влияет на здоровье человека?
— Если осуществлять контроль за нормами внесения минеральных удобрений, то вредные последствия для организма человека будут носить минимизированный предказуемый характер. Можно внести сразу тонну минеральных удобрений, но к добру это не приведёт. А если это же количество вносить дробно в течение всего процесса вегетации, то риски, связанные с некачественной продукцией, будут сведены до минимума, так как растения способные химические элементы трансформировать в естественные органические соединения.
Состояние здоровья, рождение детей связывают с различными стрессами, но во многом сбрасывают со счетов экологию, качество воды, воздуха, пищи, что абсолютно неразумно. Всё связано со всем – гласит экологическая мудрость. Мы есть то, что мы едим. Если бы мой прадедушка поел сегодняшних продуктов, он бы раньше срока покинул этот мир, так как он не был бы адаптирован к пище, которая в десятки раз больше химических ингредиентов. Мы же больше адаптированы к изменениям, наши дети – тоже. И они будут более устойчиво всё переносить. Но человек проживает одну жизнь. И хочется, чтобы она была достойной и качественной. Нужна разумность в вопросах применения всех средств защиты растений, экологически безопасных технологий и минеральных удобрений, поскольку без них мы много потеряем.
Смотрите прогнозы погоды
— В правительстве региона активно обсуждается ввод в оборот неиспользуемых сельхозугодий. В прошлом году снова стали пахать 35,5 тысяч га, в 2020-ом планируют заново освоить ещё 30 тысяч га. Общая же цифра заброшенных пашней – более 318 тысяч га. На ваш взгляд, насколько амбициозна задача вернуть эти земли в оборот?
— Это решение правильное, потому что мы не имеем морального права исключать из использования те сельхозугодия, которые ещё несколько десятков лет назад давали нам продукцию. Другое дело, насколько финансовый, технический и кадровый ресурс позволит это охватить. В своё время осваивали целину, но потом поняли, что это экстенсивное введение. А нужно прибегать к интенсивному, то есть вкладывать в каждую единицу площади дополнительные ресурсы. Это позволит получить с того же участка больший выход растениеводческой продукции. Но думается, что при сегодняшних мощностях нашему региону это по силам.
— Если суммировать, ждать ли нам снижения урожая всё-таки в этом году или нет?
— Сложно сейчас всё спрогнозировать. Нужно уметь ориентироваться на прогнозы гидрометцентра, иметь в наличии ресурсы (семена, удобрения, машинный парк) для оперативного выполнения всего комплекса весенних полевых работ. Также нужно использовать высококачественный посевной материал, учитывать труды учёных и специалистов. Затраты предполагаются большие. Если в апреле температура будет на уровне -3 – -5°, то риски невелики, а если снизится до -8°, то дела пойдут хуже.
Ранние яровые выдерживают температуру до -5° в фазах всходов и первых листов. Если правильно провести посев, потерь не будет. Надо не упустить запасы влаги в почве и сохранить его. И стоит учитывать, что, судя по тому, как формируется температурный режим, сроки работы могут сдвинуться на три и боле недели в отличии от среднемесяных норм. В целом же у меня больше оптимизма, чем пессимизма. Но надо помнить, что весенний день год бережёт.